Волк по имени Зайка (СИ) - Страница 10

Веселье обеспечено. Людям. А мне — костер или сначала стрела под лопатку, а потом — костер.

Так что я собралась умереть, только жалко себя стало до боли. Я ведь ничего не видела, не знаю, пожить не успела… а парень решил меня не убивать.

Ну и я пока убегать не буду.

Что я — дура, такой шанс упускать?

Я ведь ничего о людях не знаю толком. Ни как они говорят, ни как поступают, как одеваются, даже как поесть купить… наделать глупостей мне раз плюнуть. Поэтому поживу у парня, посмотрю, как и что…

Предупреждать ли его о своей второй ипостаси?

Смешно.

Вот еще не хватало.

Отблагодарить могу, если случай представится, а сообщать, что я оборотень — ищите других дураков. В обличье зайца я могу находиться долго, очень долго. Дня три–четыре точно, потом перекинусь на пару часов — и опять в зверя.

Разум я не теряю, контроль над ипостасью тоже… почему бы нет?

Только, надеюсь, меня кормить будут?

Я перевела взгляд с дороги на парня.

Симпатичный. Темные волосы чуть ниже плеч ложатся красивыми кольцами, яркие глаза странного цвета… словно золотую монетку кто‑то обвел по краю синим ободком, а вокруг зрачка решил изобразить солнышко, спохватился, что монетка и так золотая — и снова сделал его синим. Красиво.

Но какой‑то он… почти как я. Пальцы тонкие, запястья изящные, у той же Лайсы — и то толще будут…

Как девчонка.

И все равно — симпатичный.

Зайка, ты о чем думаешь, а? Нет мозги у тебя все‑таки заячьи. Нет бы подумать, как удрать со временем, а вдруг тебя вообще в клетку посадят или собакам скормят, а ты на парня загляделась!

А как же Райшен?

А так!

Ему можно, а мне нельзя? Пусть катится к лешьей матери! И вообще, зайцы с рогами — это неправильно. Волкам рога пойдут намного больше… да, и вот тут еще тоже погладь, и под подбородочком почеши…

— А звать я тебя буду Зая.

Так, подойдет. Я даже отзываться буду. Честно–честно. А кормить будут? А тебя как зовут?

— интересно, ты не убежишь, если чуть приотпущу?

Не убегу я, не убегу…

— ты, вроде, ручная. Кто‑то же на тебя ошейник надел?

Сама и надела. Кстати — не покушаться. Не твое — не трогай, а то за руку цапну.

Уши чуть отпустили. Я не торопилась шевелиться. Потом почесали еще, а уши вообще отпустили. Я чуть поерзала, устраиваясь поудобнее. Лучше бы не на брюхе, но боюсь, если я сяду, как хочется, меня опять за уши возьмут.

Интересно, а куда мы едем и зачем?

Ладно, будем прислушиваться. Отец говорил, что люди — существа болтливые.

Колин.

Зайка распласталась тряпкой поперек лошади. Ну точно — ручная. Интересно, что у нее на шее? Ладно, потом будет время посмотреть.

Слышал я, что в жарких странах дрессируют мангустов, да и у нас собаки, птицы… но зайцы?

Они глупые…

Хотя по этой так не скажешь. Уши чуть приотпустил, но готов был в любой момент сжать руку, так зайка даже не дернулась. Словно привыкла ездить верхом. Только чуть поудобнее легла.

Я бы ее себе оставил, но как еще дело в замке отчима повернется?

А, как бы ни повернулось. Отпустить я зайчиху всегда успею.

— интересно, ты не беременная?

Темные глаза блестели, словно зайка и правда меня слушала. А я поглаживал теплую шерстку, чувствуя ладонью биение маленького сердечка и успокаивался. Я не девчонка, конечно, но вот кузинам эта зайка была бы в радость… так и сделаем.

— если все будет в порядке, заберу тебя к дяде, подарю кузинам. Они хорошие, добрые, ты у них будешь как сыр в масле кататься… Интересно, чья ты? Наверное, какой‑нибудь крестьянской девчонки… вот теперь рыдать тоже будет.

Но найти хозяина возможным не представлялось.

Ладно, пусть едет со мной. Выпустить всегда успею.

Я еще раз погладил мягкую шерстку.

— Хорошая, хорошая заюшка…

Зайка потерлась головой об мою ладонь. Интересно, что она понимает из моих слов?

Зоя.

К вечеру парень уже настолько ко мне привык, что даже не придерживал. А я уже вполне удачно сидела на седле впереди него. А почему бы нет?

Меня сегодня накормят, я переночую под крышей, к тому же я устала за эти дни. Мне надо отоспаться в безопасности. И ноги болят. Я ведь тоже живая…

Паренька звали Колин и он был лойрио. Я только пока не поняла, каким и чего, но это еще впереди. И зачем он едет, тоже непонятно.

Видно только, что его люди разделены на две группы и одна, определенно, парня не любит, но и не нападает… почему?

Странные существа — люди.

А потом стало еще интереснее. Парень спрыгнул с лошади во дворе какого‑то приземистого строения. Я смотрела во все глаза. Люди запахи, лошади… все смешалось в одну массу, и эта масса… подавляла. Я бы растерялась, а паренек уверенно снял меня с седла, взял на руки, отпихнул ногой брехливую собачонку, крутанувшуюся рядом, и распорядился подбежавшему человеку.

— Комнаты и ужин.

Толстяк поклонился. Маленькие глазки обшарили парня с ног до головы, потом в них что‑то блеснуло…

— Шесть серебряных, лойрио…

— Два.

Я навострила уши. Шесть — это много? Или как? У меня‑то и того нет… и что они делают?

— лойрио, вы меня разорите! Пять серебрушек — и то из моего самого искреннего уважения.

— За ночевку в твоем клоповнике еще нам приплачивать надо. Я боюсь, что мой заяц тут блох подцепит. Три серебряных.

— Четыре, лойрио… Прошу вас, у меня большая семья…

— Хорошо, четыре.

Ага. Кажется я поняла. Это называется 'торговаться', отец рассказывал. Но если ночлег и ужин на двадцать человек стоит четыре серебрушки, то на меня одну… несколько медяков, не иначе?